Опубликовано 06 марта 2023

Карл Ефимович создал богатое наследие, включающее в себя шедевры различных жанров − от байкальских пейзажей до исторических картин и портретов. Его работы отличаются яркой индивидуальностью и тонким чувством прекрасного. С потрясающим мастерством он передаёт в своих работах оттенки настроения, народный дух и красоту нашей земли. И, как настоящий художник, Карл Ефимович всегда стремится к познанию нового и расширению своих творческих горизонтов. Будучи общественным деятелем, неутомимым путешественником и потрясающим знатоком истории, Карл Ефимович внес значительный вклад в сохранение культурного наследия нашей страны  − в начале 1990-х годов Карл Ефимович стоял у истоков нашего Центра. Его талант и преданность искусству продолжают вдохновлять творческих людей и оставаться источником восхищения.

− Карл Ефимович, вы прошли большой творческий путь, но в искусстве, как известно, легких путей не бывает. Расскажите нам, как вы нашли своё призвание, что за события и люди повлияли на ваш выбор профессии? Как вы сумели пробить себе путь сквозь тернии к звездам?

 − Любил рисовать с самого детства, как помню себя. Тогда еще шла война… А когда учился в 5 классе, к нам в Еланцы приехал учитель Александр Иванович, он вёл кружок рисования, и там я проявил  более или менее какие-то способности. Учитель заинтересовал нас – рассказывал о старых мастерах, знакомил с шедеврами. И в 14 лет, после 8 класса, я сказал родителям, что поеду поступать в Иркутское художественное училище. Конечно, тогда было проще, чем сейчас: по конкурсу 4 человека на место, и я смог поступить, несмотря на то, что не имел специальных знаний, которыми владеют обычно городские дети и которые я, будучи студентом, быстро и легко освоил. В 1957 году, на третьем курсе, была организована областная выставка, на которой отобрали мои этюды, совсем небольшие, размером 20 на 30 см. И тогда моё творчество впервые было отмечено. В то время в Иркутске гастролировал симфонический оркестр из Новосибирска и один из музыкантов купил у меня три работы. По какой цене я не помню, очень скромной. Но для меня это было очень важно, поэтому я стал более старательно учиться. И, в конце концов, Богданов Глеб Васильевич отметил, что в моих картинах, в композиции, присутствует какая то «живулька». Сначала я не понял, что это означает, но он объяснил: «У тебя есть способность живо чувствовать композицию». В общем, диплом защитил на отлично и мои дипломные работы взяли в фонды Иркутского училища в числе лучших работ, с тем, что их устанавливали по коридорам как образцы для студентов. После училища не сложилось с поступлением в Московские вузы, поскольку пришлось вернуться домой и ухаживать за больной матерью. Отслужив в армии, работал художником-конструктором в проектном институте, после занимался технической эстетикой самой большой в мире драги (в 600 литров!) в отделе главного конструктора завода имени В. В. Куйбышева, затем работал на заводе керамического производства и, наконец, до выхода на пенсию проработал в системе художественного фонда при Иркутском отделении Союза художников. Участвовал в больших и малых художественных выставках − международных в Москве, Харбине, Шанхае, Новосибирске, и региональных. Главное, несмотря на то, что в жизни меня преследовали большие неудачи и порой приходило отчаяние, я находил в себе силы и продолжал работать. Потребность внутренняя была и есть, что я до сих пор работаю творчески. И это, я думаю, самое главное.

−  Сегодня люди стали уделять больше внимания изучению собственной генеалогии. С этим связаны самые удивительные истории, когда люди узнают о себе много интересного. Тем более это типично для Сибири, где много всего намешано. Скажите, откуда происходят ваши корни и что кроме происхождения, по вашему мнению, важно знать человеку для самоидентичности?

− Мой отец родом из аларских хонгодоров, мать из тункинских хонгодоров. Хонгодоры – пришлый народ из Монголии, одно из самых крупных племен, определявшее при Чингисхане хребетность монгольского государства. Можно сказать, что я русский монгол, и свое бурятское я чту внутри себя. 

Нам бурятам, прежде всего, нужно знать свой язык потому, что язык определяет нацию. Думать на бурятском языке, говорить, петь, танцевать – это все очень важные моменты. Я знаю, что сегодня бурятская молодежь в большинстве своем лишилась языка родного, они говорят только на русском, не понимая, зачем нужно говорить на своем языке. И считаю, что это очень плохо. У меня есть внутренняя потребность говорить на своем языке и я очень даже переживаю, когда долго не разговариваю на бурятском и, если встречу бурята, стараюсь все время говорить на языке предков.

− В вашем творчестве существует множество разных сюжетов, тематик и жанров. Опишите свой идейный подход к созданию картины. Как рождаются художественные замыслы? 

− Однажды я делал первую персональную выставку. Это было очень давно, примерно 50 лет назад.  На выставке присутствовали бурятские парни и девушки, которые оставили отзыв о выставке, написав строки из стихотворения одного из известных бурятских поэтов: 

Родное небо −  самое глубокое, 

Родные горы − самые высокие, 

Родные степи − самые широкие, 

Глаза родные − самые любимые.

Меня эти строки так взволновали, потому что я почувствовал в этом четверостишье кредо  для своего творчества. Оно для меня стало самым главным. Поэтому я им  очень благодарен за эту подсказку, которую они  мне, можно сказать, подарили. С тех пор я стараюсь следовать этой «заповеди».

Попытаюсь кое-что рассказать об этом. 

Был у меня друг дед Цыдып. Будучи малограмотным, он писал на бурятском и русском языках белые стихи. Сам делал к ним рисунки, создавал макеты, умел договариваться с людьми и ему в типографии почти даром печатали. Сам ездил по бурятским селам, ходил по домам и продавал свои книжки, либо менял на масло, сметану, мясо или холодец. Так и жил в лихие девяностые, иногда ночевал у меня в мастерской. Однажды я сделал с него набросок. Что-то было трогательное в этом наброске, и я частенько поглядывал на него. А когда подрисовал фигурку старушки − всё, состоялось! Двое – они смотрят вдаль. Назвал «Летят журавли». Может в последний раз они провожают журавлей. Может, ждут кого-то. Может, дрогнет у кого-то сердечко, отложит он все свои срочные дела  и мотнет к забытым своим старикам. Может быть…  Вот такой сюжет у меня тогда возник.

Картина «Свадьба в деревне» – здесь я собрал много народов, среди них буряты и русские. Они живут в таком, каком-то естественном единстве между собой. Вот эти распахнутые ворота показали тему: распахнутость, открытость душевная, задушевность людей наших. Эта работа у меня возникла  в 1990-х, в самое тяжелое время, когда казалось, что все это рухнет  у нас, но говорил себе: ничего, все будет хорошо, мы возродимся, мы будем жить, будем праздновать и дружить! Эта работа у меня возникла как ни странно из истории одного дня. Некоторое время я жил у своей тети в Алари, где работал в местном музее. И когда она умерла, на поминках были распахнуты ворота – приходили люди, поминали. Но меня потом зацепило то, что вот эта распахнутость ворот оказалось главным стержнем, который меня настроил на оптимистический лад. Я стал думать, как выразить эту распахнутость нашей души, и пришел к решению, что вместо поминок надо написать свадьбу. И когда я это понял – все! И пусть я над ней работал годами,  в трудные времена, – она у меня состоялась. Я сумел, по моему мнению, показать в ней наше национальное единство.

Помимо всего меня волнует еще и  тема войны. И она еще долго-долго меня не отпускает. Многие годы я над ней думал и на академической творческой даче работал. В результате у меня получилась такая работа. В одном окопе сидят люди разных национальностей, в том числе и наш бурят там присутствует. Я должен сказать, что эта тема Великой отечественной войны очень важна сегодня, когда мы связали себя с тем, что возникла необходимость спасать народ Украины. Я могу рассказать о таком эпизоде, отображенном в картине. В том же Донбассе, в 1943 году был майор артиллерист, которому было дано задание организовать артиллерийские  подразделения из состава донецких шахтеров. Его фамилия Борсоев Владимир Бузинаевич. Он из приленских бурят, булагатов. Булагат происходит от слова булган  – соболь. Булагаты были охотниками, соболятниками. Вот он от туда родом, происхождением. Он с детства отличался своей целеустремленностью и способностями к военной специальности. Не смотря на то, что он из бедной семьи, сумел выучиться, поступить в Иркутское военное училище, стать артиллеристом. И когда началась война, он стал человеком, который во время войны в 1943 году организовал из донецких шахтеров подразделения артиллерийские и занимался с ними так упорно, что они стали лучшими артиллеристами. Таким образом, они показывали себя в боях отличными стрелками и постепенно из малых подразделений у него образовалась целая бригада противотанковой артиллерии. По фамилии Борсоев у него был позывной «Барсук». И он до 1944 года активно со своей бригадой проходил по тем местам, где сейчас идут бои. Их противотанковая бригада обеспечивала защиту флангов во время боя. Но война есть война и он погиб 8 марта 1945 года под Львовом.  Там после войны во Львове была улица имени Борсоева, был его памятник.

«Однополчане», 1985 год

Я всегда интересовался историей. Однажды я работал над картиной «Гунны». Название переводится на русский как «Люди». Происхождение исторических сюжетов, моментов, пытался анализировать и понял, что гунны являются нашими далекими предками. Если о них говорить, то можно написать целую книгу. Но в целом, если выяснять, откуда у них появилась такая сокрушительная сила, которая в своем наступлении докатилась до западных берегов Европы. И я это дело воспринял так: существовала зэгэтэ аба – охота на зверей, которая в своей сути являлась мощным военно-тактическим явлением. В ней присутствовали до десяти тысяч участников. Эта орда могла покрыть гигантскую площадь, для того чтобы окружать зверей и отделять их, что позволяло создать прожиточный минимум. Зэгэтэ аба в переводе означает: возьми только то, что тебе необходимо. И когда отстреливали этих животных, они уже знали сколько нужно косуль, маралов и прочих животных. Потом они открывали путь для отхода остальных животных. Это было по сути военно-тактическое явление. Во-первых, разведка дальняя и ближняя, во-вторых, связь с родами, участвующими в этом мероприятии. Оттуда и пошло это колесо, которое неудержимым образом докатилось до пределов Западной Европы. Я как-то этим заинтересовался и у меня возникла эта работа.

− Опишите свой взгляд на национальную бурятскую живопись. Что в ней главное, определяющее её как бурятскую – тема, стилистика или может что-то другое? 

− Этот вопрос меня беспокоит всю мою жизнь.  Для меня это моя внутренняя потребность выразить своё  видение мира, своё национальное видение всего, что меня окружает. Национальность – очень важное явление в живописи нашей страны. Это я так образно представляю большой букет цветов, и в нем присутствуют разные национальности. И чем ярче, эмоциональнее художник способен выразить свое происхождение, национальную суть, тем интереснее этот букет в нашем государстве и богаче наша культура, наше изобразительное искусство.

Я учился в школе чисто реалистической русской живописи, которая мне дала возможность делать работы на любые темы — и на русскую, и на бурятскую. То есть мои работы, будучи по сюжетам бурятскими, не были чисто национальной живописью. Потому что в данной ситуации, когда художник работает над темой народной, бурятской,  он должен как-то свое творчество преломить с учётом бурятского национального древнего подхода к живописи. А древний подход реализуется через буддийские танкха, то есть должна присутствовать декоративность, которая с древних времен есть в национальной живописи.  Опять же бурятские танкха отличаются от чисто монгольских тем, что в них присутствует своя самобытность, колористическая. Колористическая самобытность бурятских танкха –  явление, которое зависит от нашей северной природы, если подходить чисто географически, ведь буряты – это северная часть монгольской расы и Север накладывает свои колористические оттенки. 

И в этой связи, я хотел бы рассказать о тех работах, которые для меня кажутся важными в том плане, что в них присутствует национальный колорит, национальный дух. Это работа «Ижимей – покровительница Ольхона». Здесь выражено мое чисто национальное отношение. Ижимей – женщина-хозяйка, она смотрит на нас сверху, а мы, маленькие такие люди, сидим, капаем на бариса – в месте поклонения нашим предкам.

Другая работа  «Два мудреца». Они сидят такие разные по своей психологии. Один мудреный, весь в себе. Другой такой открытый и такой какой-то радостный. И там протекает речка. Можно сказать все это условно. Но в ней, в картине, присутствует, какое-то, можно сказать, обаяние.

Или вот сидящая «Бурятская семья», которая, казалось бы, сюжет простой, но в картине можно прочитать, что хозяйкой здесь является бабушка, около которой здесь все крутится. Женщина! Это характерно для эхиритов и булагатов. Эхириты – народ женщины, народ, у которого главная в семье женщина. Это, знаете, глубокое, древнее понимание сути жизни, когда еще присутствовал матриархат. 

«Кочевье хонгодоров». Хонгодоры – это мое племя, которое из Монголии переселились в наши места. Народ племени Лебедя. Вот это неспешное продвижение вместе со скотом, вместе с верблюдами, кочевье по безбрежным степям нашим, на фоне гор священных наших, альпийских наших гор, Саян. Сочетание степи, Саянских гор, и такое спокойное шествие людей – я пытался выразиться своей работе слияние людей и природы. На сколько мне это удалось, я не могу сказать. Но мне кажется, что-то здесь это присуствует.

Среди моих работ на бурятскую тему много портретов и байкальская тема там тоже есть. Например, картина о байкальском рыбаке, которую я назвал «Хозяин Байкала». У него типичное бурятское выражение лица, и сам он типичный бурят. Эта работа, как мне кажется, меня устраивает в том смысле, что дух бурятского народа я в нем прочувствовал. Более или менее успешная работа, но в ней не хватает какой-то декоративности. 

«Хозяин Ольхона»

И, пожалуй, лучшая моя работа, которой я про себя доволен, называется «Ёрдынские игры». Она построена в чисто декоративном плане. В ней присутствуют и сюжетность, и композиция, традиционно реалистическая. Но при этом декоративная сторона в ней, на мой взгляд, мне удалась. Она, можно сказать, декоративно условная. 

 − В Забайкалье, как мы знаем, очень развито бурятское национальное искусство. Есть ли в Иркутской области своя бурятская школа живописи? Что вы можете сказать о молодых художниках?

− В Иркутске я могу отметить Юрия Ермолаева, который занимается бурятской тематикой. У него это очень неплохо, удачно получается. В Усть-Ордынском округе, я затрудняюсь сказать, что там кто-то занимается живописью. В основном художники работают в несколько другом направлении, в декоративном. Но я, может быть, ошибаюсь и уже не знаю некоторых художников, которые работают в сюжетно-тематическом бурятском направлении живописи. В декоративно-прикладном – да, наши художники очень хорошо преуспевают. Можно сказать, что очень хорошая школа получилась у Анжелики Алсаткиной. Она, по-моему мнению, в этом плане серьезно продвинула декоративно-прикладное искусство. Я внутренне очень горжусь, что наши молодые земляки, несмотря на возраст, очень крепко держат свое национальное, декоративное искусство. И примерно также я горжусь нашими очень талантливыми скульпторами, начиная с Даши Намдакова. Эта плеяда блестящих скульпторов – гордость не только Бурятии, но национальная гордость России. 

– В недавнем прошлом, вы, будучи капитаном корабля «Алаир», много странствовали по Байкалу. Расскажите, как решили стать мореплавателем? 

– Началось все с одной идеи. Когда организовался наш центр, центр бурятской культуры в Иркутске, я предложил приобрести землю на Байкале и построить там свой улус, чтобы туда приезжали люди с детьми и там занимались бурятским языком по-настоящему, чтобы там работал коллектив, который целеустремленно работал с детьми на бурятском языке. Даже после полумесячного пребывания в улусе, ребенок запомнил бы основы бурятской речи на всю свою жизнь и уже по-другому относился бы к пониманию своей нации, своего языка. Я это понял, потому что сам через это прошел, когда будучи первоклассником, я приехал в аларский улус. Я тогда не знал своего языка, а все дети говорили на бурятском языке, даже плохо владели русским языком. И через восемь месяцев я уже спокойно с ним разговаривал. Хотя надо мной смеялись, но я нисколько не обижался, ведь я научился говорить, понимать, чувствовать… Вот что значит, с малых лет начать осваивать язык. Для нашего проекта мы приобрели теплоход водоизмещением 40 тонн. Мне друзья подсказали, где научиться судовождению, а также познакомили меня с человеком, ведающим в корабельном деле. А потом, когда началась перестройка и совхозы прекратили свое существование, некому было нас поддержать материально и тогда я оказался в свободном плавании со своим кораблем.  

– Над чем вы сейчас работаете? Немного о планах на будущее.

– В ближайшее время нужно сделать портрет А. В. Потаниной и портрет бурятской красавицы. А планы мои ограничены согласно возрасту. Но работы у меня хватает. Некоторые художники могут работать очень быстро и отвлекаются от сделанной картины, а я могу над одной картиной долго-долго работать, месяцами, годами. Поэтому недоработок у меня полно, очень много работ, которые нужно завершить. А над серьезной большой темой я сейчас не задумываюсь. Если что-то возникнет, то это другое дело.

–  Какова стратегия успеха? Ваш совет молодым художникам.

Молодым я могу пожелать успехов в творчестве. Но надо иметь в виду, что работа художника – это всегда большой и тяжелый труд, работа над собой. Поэтому нужно большое терпение и большая внутренняя потребность работать. Без труда никаких успехов ожидать от человека не придется. Но тот, кто работает над собой, над своей духовностью, и тот, который проявляет упорство, может достигнуть каких-то успехов, несмотря на то, что будет много отходов. И на этот план не стоит обольщаться. Отходы они в любой работе присутствуют. То есть качество не всегда постоянно, качество в основном идет после больших отходов. Иначе говоря, чем больше ты над чем-то работаешь, тем больше вероятность успеха.

– Просим вас поздравить наших читателей с Сагаалганом.

– Пользуясь случаем, в преддверие праздника передаю нашим читателям мой любимый бурятский юрθθл: 

Альгантнай дуулан болтогой! 

Зʏрхэнтнай халуун болтогой!

Нюдэнтнай хурса болтогой!

Харгынтнай ута, арюун болтогой!

Да будут теплы ваши ладони! 

Да будет горячим ваше сердце!

Да будет зорким ваш взгляд!

Да будет долгой и чистой ваша путь-дорога! 

Всем вам, и русским, и бурятам – всему нашему народу!

С праздником!

Сагаан hараар! Сагаалгаанар!

Бугдэ орос зугэрнэй арадууда!

Булта Россиин арад зондо амармалнам!