Основные сведения о тофаларах

Численность и расселение

Тофалары — самый малочисленный народ России, который веками, вплоть до 1930-х годов,  вёл кочевой образ жизни, расселяясь на своей территории тремя группами. (см. ниже Карта Тофаларии, 16). Первая группа занимала северо-западную часть Тофаларии и носила название сонгуу ааллар (букв. “западные аалы”) и состояла из родов haaш, сары-haaш и кара-hааш (от последнего этнонима, кстати, и пошло название карагас). Вторая группа кочевала в юго-восточной части и называлась бурунгуу ааллар (букв, “восточные аалы”) и состояла из родов ногды, акчогды, кара-чогды. Третья группа занимала центральное место между ними, имела название ортаа ааллар (букв, “срединные аалы”) и состояла из рода чептэй [16, с. 262] Представители рода кара-hааш вымерли в результате эпидемии оспы в 1911 г. [14]. Переход на оседлость начался в 1927 г. и завершился в 1932 г. При этом в Тофаларии были построены три стационарных поселка с учетом этого расселения. Тофалары первой группы поселились в пос. Верхняя Гутара, второй – в пос. Алыгджер, третьей – в пос. Нерха. Все три кочевые группы различались только по родовому составу, в остальном были однотипными:  вели охотничье-оленеводческое хозяйство и имели единую материальную и духовную культуру. 

После перевода на оседлый образ жизни, тофалары за 70 лет советской власти перемешались и теперь в поселках представлены выходцы из всех тофаларских родов [16, с. 264]. Современные тофалары живут в поселках Алыгджер, Нерха и Верхняя Гутара на территории Нижнеудинского района Иркутской области. Здесь еще в 1920-е годы был создан Карагасский туземный совет, преобразованный, как упомянуто выше, в 1934 г. в Тофаларский национальный совет. В 1939 г. был организован Тофаларский национальный район,  административно-культурным центром которого стал пос. Алыгджер. Район просуществовал до 1951 г., когда вместо него были созданы два сельских совета (Тофаларский, включивший Алыгджер и Нерху, и Верхнегутарский), которые вошли в Нижнеудинский р-н Иркутской области РСФСР. В 1990-е годы сельские советы были преобразованы в сельские администрации, а в 1999 г. Нерха была выделена в самостоятельную сельскую администрацию. В настоящее время в местах компактного расселения тофаларов действуют три сельские администрации: Тофаларская (пос. Алыгджер), Нерхинская (пос. Нерха) и Верхнегутарская (пос. Верхняя Гутара). 

Малочисленным народом тофалары были всегда. Еще в 1851 г. Ю. П. Штубендорф насчитывал 543 человека [18, с. 230]. Он же утверждал, что некогда их численность была намного больше и доходила до нескольких тысяч человек, но из-за оспы, свирепствовавшей у них, их численность значительно сократилась [Там же, c. 237].  С другой стороны, сведения, приведенные Л. B. Мельниковой с 1675 по 1930 г. показывают постоянство численного состава населения  – в среднем около 400 человек [8, с. 35-36]. Рост численности тофаларов стал наблюдаться с 50-х годов XX в. Так, перепись 1959 г. установила их численность в 586 человек, перепись 1970 г. – 763, 1979 г. – 763, 1989 г. – 731 и 2002 г. – 723 человек [16, с. 264]. Динамика роста численности тофаларов в самой Тофаларии выглядит следующим образом: в 1979 г. в Тофаларии их было 476 человек, в 1985 г. – 596, в 1989 г. – 636, в 1993 г. – 649, в 1994 г. – 620, в 1995 г. – 697, в 1996 г. – 633, в 1997 г. – 631, в 1998 г. – 669. По данным Всесоюзной переписи населения (1989 г.) тофов насчитывалось 731 человек, а по переписи населения России 2002 г. – 723, подавляющее большинство которых – 681 человек – сельские жители [21]. В 2010 году их насчитывалось 762 человека.

Происхождение названия «Тофалары»

Этноним тофа (другие варианты: топа, тыфа, тыпа) – зафиксирован в XIX веке и восходит к древнему племенному названию дубо [3, с. 6, 15-16; 13, с. 4], которое встречается в китайских летописях Вэйской (V в.) и Танской (VII-X вв.) династий [2, с. 348]. В форме туба оно встречается в хронике “Сокровенное сказание монголов” (Юань-чао би-ши, XIII в.), в рассказе о покорении сыном Чингисхана Джучи лесных народов Саяно-Алтая применительно к одному из этих народов. Этноним сохранился в виде тыва – самоназвания тувинцев Республики Тыва РФ, дыва – самоназвания тувинцев Цэнгэльского сомона Монголии, а также кек-мончаков Монголии и Китая, туба – названия этнической группы северных алтайцев и родового подразделения хакасов-качинцев, тука – самоназвания цаатанов и уйгуро-урянхайцев Монголии. 

В научной литературе и в официальных источниках тофалары вплоть до 1934 г. назывались карагасами (тоф. кара-hааш – черная “кость”, т.е. род). В 1934 г. Карагасский туземный совет был переименован в Тофаларский национальный и, таким образом, было официально утверждено название тофалары. Территория, на которой живут тофалары, стала называться не Карагассией, а Тофаларией. В паспортах и официальных документах коренных жителей их национальность стали указывать как тофа. 

Тофалары в «Сборнике летописей» Рашид-ад-Дина упоминаются еще как «лесные урянкаты» [3, с. 4, 85]. Характерно, что соседние с ними нижнеудинские буряты называют тофаларов уряанкад, а окинские буряты – восточные соседи тофаларов – либо уряанхад, либо уйгар, или уйгар хэлтэн – уйгуроязычные, либо зугдэ – по названию одного из тофаларских родов дёгды – чжогды, кочевавшего в прошлом непосредственно возле окинских бурят и контактировавшего с ними [14, с. 112]. Названия уряанхад, уйгар, уйгар хэлтэн окинские буряты применяют и к тувинцам [Там же].

Этногенез

В настоящее время этническая история тофаларов представляется достаточно сложной и спорной [16, с. 268]. Это связано с наличием в тофаларском языке различных по происхождению элементов. Например, еще в XVIII в. П. С. Паллас и И. Георги указывали на единство тофов с самодийскими племенами (см. самоеды), т.е.  финно-угорской группой уральской языковой семьи и приводимый ими  языковой материал убедительно аргументировал это утверждение [Там же, с. 267]. С другой стороны, источники XIX в., напротив, говорили о карагасах как о тюрках. Так, тюркское самоназвание тофа фиксировалось Ю. П. Штубендорфом в середине XIX в., как и деление на пять родов: хаш, сарых хаш, акдяуда, карадяуда, дёптей. М. А. Кастрен приводил названия почти тех же родов и производил название народа карагас от их генонима кара каш (т.е. тюрк. “черный каш”) и считал роды каш, сарыг каш, кара каш произошедшими от хакасов-качинцев, роды тьогды, кара тьогды – монгольскими, род тептей – выходцем из Тунки, а роды ирге, тарак, богожы – самодийскими. Востоковед и тюрколог В. В. Радлов также указывал на тюркское происхождение языка и утверждал, что он близок не только качинскому, сойонскому, якутскому, но и древнему уйгурскому [9, с. 87–88]. Н. А. Баскаков [1, с. 317], опираясь на материалы Н. Ф. Катанова, вообще, отнес тофаларский язык к диалектам тувинского языка. Это легло в основу ошибочного понимания этногенеза тофаларов, как процесса “отувинивания” самодийских племен, обитавших на Саянах.

В XX в. В. И. Рассадин выполнил сопоставительное исследование строя современного тофаларского языка и сделал вывод, что тофаларский язык – самостоятельный и древний, а не диалект тувинского языка, от которого он существенно отличается [16, с. 267]. Современный тофаларский язык сохранил множество архаичных черт, которых нет ни в тувинском языке, ни в его диалектах. Лингвист пришел к выводу, что этот язык образовался в результате тюркизации в древнетюркское время, в VI–VIII вв., древними орхонскими тюрками и уйгурами кетоязычных оленеводческих родов [11, с. 37]. Позднее, к уже тюркоязычным предкам современных тофаларов присоединились самодийские роды.

Социальная организация и семейная обрядность

В середине XVII в. тофалары вошли в подданство Российской империи. Они управлялись в то время родовыми старейшинами (улуг-баш) и ежегодно платили дань соболями в царскую казну, свободно кочуя по своим родовым таежным урочищам. Все население «Удинской землицы» Красноярского уезда было разделено на пять административных улусов с учетом их родовой структуры: Карагасский (род Сарыг-Каш), Кангатский (род Каш), Югдинский (род Кара-Чогду), Сильпигурский (род Ак-Чогду, или просто Чогду) и Манчжурский (род Чептей), возникший на месте распавшегося Кубалитского улуса [4, с. 252, 254]. В состав этих улусов входили представители различных родов (нён), который,  в свою очередь, состоял из более мелких подразделений, объединявших близких кровных родственников, ведущих свое происхождение от общего предка, – патронимии, по-тофаларски аал [16, с. 113]. Каждая патронимическая группа (аал) занимала определенную территорию, где вела охоту, и включала  одну или несколько семей (в среднем 2-5). Так, род hааш включал патронимии Торгой аалы, hюндумей аалы, Буктурбай аальг, род сары hааш – Сагаан аалы, Шуурлар аалы, Конзоктар аалы, род чогды -Амыстай аалы (или Уда аалы, так как кочевали по р. Уде), Коокуй аалы, Туутэй аалы, Тобылай аалы, Андалай аалы, Адамов аалы, род кара-чогды – hогоо аалы, Кыъсыл аалы (или Тайга аалы), Мууhай аалы (или Эйэ аалы, так как кочевали по р. Ие), Тоокуй аалы, Шипкей аалы, Отурум аалы, Киштэй аалы, род чептэй – Туулай аалы, Алаштайга аалы [Рассадин В., 1976. С. 114]. Род с территорией его обитания носил название аймак. Человек, будучи членом определенной семьи, всегда входил в конкретный аал и род. Таким образом, структура и организация кочевого общества были очень четко определены, что выполняло жизнеобесечивающюю роль в условиях суровой горной тайги. Понятно, что тофалары всегда старались соблюдать родовые традиции и обычаи, ведь  самым страшным наказанием было изгнание из семьи и рода. Во времена советской власти при первом создании тофаларских фамилий использовали имена предков, либо названия патронимии: внук получал фамилию Адамов по имени деда Адама, если дед Изот, то внук Изотов. Так, от названий патронимий Болхой, Кусай, Сагаан, Туулай, Муухай, появились фамилии  Болхоев,  Кусаев, Саганов, Тулаев, Мухаев.

Аал представлял собой стойбище из нескольких чумов, в которых обычно проживали семьи одной фамилии, но могли включаться и представители разных патронимий. Сохранение родовой структуры в период кочевой жизни было обусловлено как экономическими причинами [3, с. 66], так тем, что оно регулировало брачные отношения, поскольку браки допускались только с представителями другого рода [17, с. 306]. После перехода на оседлость, отмены родовой структуры и национализации родовых угодий, тофалары,  начали охотиться только в тех местах, какие им отводил колхоз на определенный сезон. Брачные отношения также прекратили регулироваться родовой принадлежностью,  стали обычными межнациональные браки. Поэтому родовое деление утратило свое значение и постепенно забылось. Сегодня не все молодые тофалары могут сказать к какому роду они относятся.

В царское время кочевыми тофаларами ведал нижнеудинский исправник. По реформе М. М. Сперанского, у них были введены выборные должности для самоуправления. Был введен также суглан – общее собрание всех тофаларских родов. 

Язык и письменность

Тофаларский язык (тоъфа дыл), как и тувинский, лингвисты относят к уйгуро-тукюйской подгруппе, которая вместе  хакасской и якутской подгруппами, включают в уйгуро-огузскую группу тюркских языков [1, с. 323]. Существует и иная точка зрения, что тофаларский язык, будучи самостоятельным языком, входит в саянскую подгруппу тюркских языков, объединяясь вместе с языками монгольских цаатанов и уйгуро-урянхайцев, а также окинских сойотов Бурятии [5, с. 165–166] в ее таежный ареал, к которому можно отнести и тувинских оленеводов-тоджинцев. В. И. Рассадин  пишет, что по фонетическим и лексическим признакам тофаларский язык подразделяется на алыгджерский и гутаринский говоры, причем алыгджерский говор ближе к тувинскому языку, гутаринский – к хакасскому, что обусловлено, по всей вероятности, особенностями этногенеза алыгджерской и гутаринской групп тофаларов [10, с. 8–9]. 

Морфологическая структура и лексический состав тофаларского языка – общетюркские. Синтаксический строй сохранил древнетюркский тип, в котором почти нет союзов, а вместо придаточных предложений используются деепричастные и причастные обороты [16, с. 270].

Тофаларский язык до 1986 года существовал лишь в устной форме и не имел письменности. До XX в. никаких школ (на русском, ни тем более на тофаларском языках) не существовало. В советский период впервые была открыта школа-интернат при фактории в местечке Сасырка, где юные тофалары обучались и одновременно жили. Позже в пос. Алыгджер была построена средняя школа-десятилетка со школьным интернатом, которая долгое время оставалась единственной в Тофаларии и сыграла огромную роль в жизни тофалар. Благодаря ей многие тофалары смогли получить профессиональное, в том числе и высшее, образование. В то же время, обучение в школе привело детей к отрыву от родного языка и от родной культуры. Функционирование круглосуточных групп в детских садах, где воспитывались дети тофаларов, тоже внесло свою лепту в их быстрое обрусение. Выросли целые поколения одноязычных тофаларов, для которых русский язык стал единственным родным. Сегодня во всех поселках Тофаларии функционируют начальные и средние школы и детям не приходится жить в интернатах, кроме старшеклассников, обучающихся в Нижнеудинске. Кроме того, в 1986 г. В. И. Рассадиным была создана основанная на кириллице тофаларская письменность, а совместно с   В. Н. Шибкеевым был издан первый тофаларский букварь и другие школьные учебники. С 1990 года в начальных школах и садах официально ведется учебная программа тофаларского языка.

МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА

Природные условия проживания

Тофалария – особый край, который одни называют “краем возле самого неба”, другие  – “сказочной страной”, “Сибирской Швейцарией” [17, с. 29]. Занимая юг Нижнеудинского района Иркутской области, территория Тофаларии в виде неправильного четырехугольника вытянута с севера-запада на юго-восток и граничит на северо-западе с Красноярским краем, на юго-западе с Республикой Тыва, на юго-востоке с Бурятией, северо-востоке на граница отделяет Тофаларию от Тайшетского и Тулунского районов. Площадь Тофаларии – 21,6 тысяч кв. км. Она целиком расположена в горах, покрытых лиственницей и кедром,  где находятся одни из самых высоких пиков Восточного Саяна: Грандиозный (высота 2742 м над уровнем моря), Триангуляторов (2875 м), Поднебесный (2924 м) [17, с. 277]. Вершины отрогов Восточносаянского хребта и высокогорные плато покрыты альпийскими лугами и горными тундрами с богатыми ягельниками, что создает  идеальные условия для оленеводства. Северо-западная и юго-западная части Тофаларии представляют собой предгольцовую и гольцовую зоны, где почти отсутствует растительность, а на вершинах покоится вечная мерзлота. Средняя высота гор 2400–2600 м. Северо-восточную часть сплошь покрывает лиственнично-кедровая тайга и сеть мелких речек и ручьев, быстро вздувающихся от первого же ливня в бурные потоки [17, с. 29]. Заболоченные лощины этих речушек часто усыпаны ледниками. В летнее время, особенно при большой жаре, когда начинают таять вечные снега и льды, реки Тофаларии разливаются. Моментально разливаются они и при затяжных проливных дождях, которые нередки в горах. Климат Тофаларии типичен для горных районов Южной Сибири и обусловлен высотой гор: чем выше, тем холоднее и резче климат. Заморозки и снегопады характерны даже в летнее время, особенно в июне. 

Особенность географического положения Тофаларии определяется ее удаленностью от важных транспортных магистралей и экономического центра региона.

На фотографии изображены река Уда и поселок Алыгджер.

Карта Тофаларии[/caption]

Оленеводство и коневодство

Тофалары издревле занимаются разведением северных оленей карагасской породы. Карагасский олень является самым крупным из всех видов северных оленей, наиболее одомашненным и неприхотливым в еде. Транспортное вьючно-верховое оленеводство позволяло тофаларам осваивать большие таежные промысловые угодья. Поскольку карагасский олень еще и самый выносливый, поэтому специально отобранные для верховой езды кастрированные быки-олени (чары) свободно перевозят на себе взрослого мужчину [16, с. 280]. Вес вьюка может достигать двух пудов (32,76 кг). В зимних условиях олени могут проходить под седлом и вьюком до 60 км в день даже там, где лошадь не сможет одолеть и десяти километров! Особенно незаменимы олени в условиях высокогорной тундры, какая покрывает значительные площади на горных плато Саян. Только благодаря оленям здесь возможны сезонные перекочевки и зимний охотпромысел. При наличии у охотника трех-четырех оленей он мог беспрерывно охотиться месяцами. 

Экстенсивное использование пастбищных угодий и охота требовали постоянных сезонных перекочевок, что определяло весь годовой хозяйственный цикл тофаларов. Интересы оленеводства, охотпромысла и собирательства строго определяли цикл кочевок с заранее намеченными стоянками в местах, наиболее благоприятных для пастьбы, гона и отела оленей [16, с. 280]. Таким образом в течение года оленеводы совершали свыше 15 перекочевок различного характера. Зимой, как правило, они селились в долинах рек, осенью и весной располагались повыше в горах, в таежных массивах, а летом стойбища находились на белогорье – плоских горных вершинах, покрытых ягелем, где всегда дул ветер и не было мошки. В среднем же в хозяйствах кочевых тофаларов было от 20 до 30 оленей, что меньше, чем у северных тундровых оленеводов. Богатые тофаларские оленеводы могли иметь стадо в 100-200 голов[Там же].

Тофаларский олень давал человеку пищу (мясо, внутренности, от 150 до 200 г молока за один удой), шкуру для одежды и постели, сухожилия для изготовления ниток.  Несмотря на то, что хозяйственная роль домашнего северного оленя в жизни кочевых тофаларов была чрезвычайно велика, мясо для пищи добывали в основном охотой, а оленину тофалары употребляли редко (только по старости или в случае увечья). 

С переходом на оседлость олени были обобществлены и перешли в собственность колхозов. Они разбивались на несколько стад, за которыми следили пастухи, жившие в чумах зачастую вместе с семьями. Маточные стада паслись отдельно на самых дальних ягельниках. Ближе к поселкам паслись транспортные стада, состоящие из кастрированных быков, на которых ездили верхом и использовали под вьюк. Транспортных быков сдавали в аренду экспедициям и охотникам. Традиционные приемы и навыки оленеводства в XX в. дополнились зооветнадзором. Спецбригады охотников производили отстрел волков, которые наносили большой урон молодняку. В постсоветский период в связи с банкротством промхоза и отсутствием охранных мероприятий поголовье оленей в Тофаларии катастрофически сократилось.

Тофалары занимались и коневодством. Этнографы отмечали в своих записках, что тофалары используют лошадей для верховой езды и перевозки вьюков во время летнего “отдыха” оленей. Они отмечали, что карагасские кони выведены от окинских бурятских табунных коней типично монгольской породы [16, с. 283]. Лошади играли  важную роль и в культовом отношении. Их посвящали по указанию шаманов горному хозяину. Таких коней (ыдык am) и оленей (ыдык иби) помечали привязанными ленточками и отпускали вольно пастись. Подобное положение дел свидетельствует о древности коневодства у тофаларов [Там же]. В этом же убеждает и то, что в тофаларском фольклоре герои ездят не только на оленях, но и на конях, что отражено, в частности, в мифах. Кроме того, вся коневодческая терминология в тофаларском языке — общетюркская по происхождению [13, с. 73]. Тофаларские легенды свидетельствуют о древности коневодства, задолго до прихода русских в XVII в. Поэтому, Тофалария  — не оленеводческий край, а скорее конно-оленеводческий, со значительной ролью коня в кочевом хозяйстве.

Охота

Вторая по значимости, после животноводства, отрасль хозяйства, служила источником существования. С ней связаны многие бытовые рассказы и традиционные песни тофаларов. Охота обеспечивала пушниной для уплаты ясака и приобретения товаров, мясом как источника основного питания и шкурой, из которых изготавливали одежду, сосуды и покрышки для чумов. Большой ценностью обладали также сухожилия копытных, из которых изготавливались крепчайшие нитки. Обучение охотничьему искусству начиналось еще в раннем детстве, а подростки уже участвовали в промысле наравне со взрослыми [16, с. 285]. Пушную подать Салбан тофалары, начиная с 16-летнего возраста, платили царской казне соболиными шкурками (в некоторых источниках указывается 18 лет). Ежегодный пушной ясак платили до исполнения охотнику 60 лет. В целях установления числа платежеспособных охотников царские власти проводили ежегодные переписи населения, благодаря которым, кстати, нам сейчас известна динамика численности тофаларов за многие годы.

Объекты пушной охоты: соболь, белка, колонок, горностай, выдра, рысь. Стреляли также росомаху, лису, зайца. Волков не добывали из-за табу. На медведей охотились обычно поздней осенью на берлоге. У медведя помимо его шкуры ценились также мясо, жир и желчь, имевшая лекарственное значение [16, с. 285].  Ради мяса и шкур добывали из копытных в основном изюбра и кабаргу. На зверя ходили с ружьем (лук на и стрелы согун устарели) и собакой. Применялся лук только в самострелах (айа), установленных на звериных тропах. Труднодоступные места оборудовали специальными ловушками в виде плашек (басыткы), а также ловчие петли (тузак). Ловчих ям никогда не устраивали. 

В наше время охотничьи угодья являются собственностью государства и распоряжается ими сельская администрация.

Рыболовство

Добывали в основном хариуса, ленка и тайменя, т.е. тех рыб, которые водятся в высокогорных водоемах Тофаларии. Рыбу добывали различными способами в зависимости от сезона, условий водоема, а также породы рыбы. Применяли удочку (хётпе), сеть (четки), острогу (серээ). Осенью на реках делали заездки: 292 запруду (дуг), с которой применяли специальное корыто (халюур) из жердей, а также плетеные из тальника морды (сюген). Разнообразие приемов добывания рыбы свидетельствует о достаточной древности этого рода занятий.  Летом рыбу впрок не заготавливали. В настоящее время рыболовство в Тофаларии – достаточно активный вид индивидуальной хозяйственной деятельности. Пойманную рыбу тофалары в ранние периоды истории употребляли в сыром виде, а начиная с XVII в. ее солят или коптят [16, с. 292–293].

Собирательство

Саянская тайга богата различными растениями. Тофалары издавна научились отыскивать в ней растения, имеющие как съедобные корни, так и стебли и плоды. Из ягод в пищу употреблялись голубика (кара-кат), черника (тооргу кады), жимолость (тайа кады), брусника (кызыл-кат), клюква (туруйа кады), черемуха (нюмурут кады). Ягоды не заготавливали впрок, потребляли в свежем виде. Из других растений в пищу использовали черемшу (кылба), различные виды дикого лука (кёгюркен, согуна), копали корни сараны (ай) и кандыка (кадышкан). На зиму заготавливали из растений лишь лук, сарану и кандык. При этом перья лука крошили и сушили. Сушеным луком потом заправляли мясные супы. Хранили все в специальных кожаных мешках. 

Тофалары практиковали также добычу и заготовку на зиму кедровых орехов (сам). Приемы заготовки кедрового ореха продолжают оставаться в принципе такими же, какими они были у кочевых тофаларов: для сбивания шишек пользуются специальными колотами, шишки собирают и складывают в кучи, потом их перетирают при помощи специальных приспособлений, а затем просеивают через особые сита и просеивают. Зимой заготовленный орех вывозят либо на санях, либо на вертолетах.

ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА

Мифология и религия

Тофалары – один из самых древних тюркоязычных народов. В суровых природных условиях они создали оригинальную и богатую духовную культуру, которая подверглась модернизации в процессе перехода на оседлость. Их различных мифологических рассказов можно почерпнуть сведения о мифологической картине мира тофаларов.

Так, миф о том, как сотворилась земля, гласит: 

“В самом начале не было ничего. Летала только первая утка. Сев, она снесла яйцо. Ее яйцо лопнуло. Жидкость из ее яйца, вытекши, превратилась в озеро. Скорлупа его превратилась в землю. Так сотворилась земля” [15, с. 15].

Согласно традиционным верованиям тофалар, весь мир состоит из трех частей: верхнего, среднего и нижнего. 

Владыка верхнего мира, творящая сила – бог (бурhан) – верховное божество (устуу hайрhан). Богу противостоял черт (аза)  – хан чертей (аза йааны), который постоянно старался сделать всё наоборот, навредить людям и всему живому. Верхний мир населяют помощники бога – ангелы.

Средний мир – пространство, где обитает человек, животные и растения. Человека бог создал из травы и глины. Бурhан дал ему душу (сюнэсин) и жизненную силу (кут). Аза всячески старается похитить у человека его душу и особенно его жизненную силу-куш. Без них человек не может долго жить и умирает. Аза с целью досадить человеку и затруднить ему охоту, рассеял по склонам гор густые непроходимые заросли кустарников: ольхи, рододендрона, таволги и т.п., чтобы звери могли укрыться среди них от стрел человека. Охотники прозвали эти заросли “чертов кустарник” (аза hаагы). Аза выколупал из земли змей и лягушек. Бурhан сотворил звезды (сылтыс) и созвездия (оор сылтыс). Средний мир населен также различными духами. Они невидимы, но живут везде вокруг человека. Есть духи добрые, есть злые.

Нижний мир – это царство мертвых, где господствует Эрлик. Время там идет по-своему: день в подземном мире равен году среднего мира [16, с. 314]. Люди среднего мира не могут общаться с людьми нижнего мира, поскольку являются для них невидимыми и язык их непонятен. Исключение составляют шаманы, которые умеют общаться как с верхним миром, так и с нижним, а также с многочисленными духами среднего мира. Тем не менее в тофаларском фольклоре описаны встречи людей с обитателями других миров. Так, в мифологическом рассказе “Люди, живущие под землей”, записанном собирателями фольклора, говорится: 

“Жили на земле два человек. В земле была дыра. Через эту дыру те два человека по очереди спустились под землю. Когда они там шли, им встретились путники. Они так же, как и здешние, живущие на земле люди, имели скот, дома. Пойдя дальше, те два человека стали невидимыми. Когда они гладили тамошних людей, те начинали болеть. Те два человека украли и съели корову.

– Моя корова умерла! – сказала одна девушка и пошла с плачем.

– Сделаем ее своей женой! – решили они и погладили ее.

Тамошние люди сказали:

– Наша дочь заболела!

У тамошних людей был, оказывается, свой шаман. Ударами кнута они пригнали его. Тот шаман, посмотрев в их сторону, шаманил. Он заговорил с теми двумя людьми:

– Люди какой земли вы будете?

– Мы люди Белого царя (Аķ-hаан) верхней земли, – ответили они. – Мы вошли сюда через дыру и не можем найти обратную дорогу. 

Тот шаман сказал:

– Идите следом за мной! Я приведу вас к вашей земле!

Потом он повел их за собой. Придя к тому месту, он показал им вход в их дыру. Те люди увидели, что прошло три года. Добрались они до верхней земли” [15, с. 97-98].

 Всё вокруг человека имеет своего духа-хозяина. Согласно тофаларской мифологии самыми могущественными духами среднего мира являются духи-хозяева гор (дах ээзи) и вод (сух ээзи), а также духи-хозяева  той или иной местности, тайги. 

Духа-хозяина вод представлялся в образе большого усатого налима, поэтому эту рыбу тофалары никогда не ловили и не ели. Помощником черта-аза в среднем мире была ведьма (чел-бага~чил-бага), умеющая превращаться во что угодно и в кого угодно и постоянно вредящая человеку. Так, чтобы было темно, она проглотила солнце, которое бурhан освободил, разрубив колокольчиком горло ведьме. Так трактуют, кстати, тофалары и солнечное затмение. Для того чтобы помочь бурhану, они стреляли в ведьму во время затмения солнца [16, с. 315]. 

С целью задобрить духов-хозяев им приносилась своеобразная жертва в виде подношения пищи. Для моления духам (тэйнээр) крепко втыкали в землю три колышка. На них устанавливали плоский камень, на который клали кусочки пищи. Кроме того, существовал обычай приносить жертву духам местности через огонь. Для этого в костер лили немного водки, если она имелась. Если ее не было, то лили немного чаю, бросали в огонь кусочки жира, масла и иной пищи. Перед началом охотничьего промысла обязательно устраивали моление духу-хозяину той тайги, где собирались охотиться, приносили ему жертву, оставляя ее на камне, установленном на кольях. Если этого не сделать, то не будет удачи на охоте – хозяин тайги не даст добычи. Такое моление некоторые охотники, особенно пожилые, производят и сейчас [Там же, с. 316].

При перекочевке на новую территорию обязательно проводили моление духам-хозяевам местности, чтобы была в этом районе спокойная жизнь, чтобы не гибли олени, не болели и не умирали люди. После добычи медведя на берлоге все участники этой охоты трижды кричали: “Киик! Киик! Киик!”, имитируя крик ворона. Тем самым они обманывали дух медведя и духа-хозяина местности, убеждая его, что медведя убили не они, а вороньи люди. Этот обычай сохранился до сих пор.

Почитали тофалары и духа-хозяина огня (от ээзи), которого запрещалось оскорблять: плевать, тыкать в него ножом, совершать иные враждебные или оскорбительные действия. Огонь нужно было кормить.

Знали тофалары и культ священных деревьев (hам неш). Священные деревья росли у аршанов, минеральных источников (арыкшаан). В них обитали духи местности, поэтому при молении к их ветвям обычно привязывали лоскутки материи, кожи, шкурки, ленты. Священными считались и те деревья, у которых в кроне имелось так называемое ведьмино помело – пучок уродливо разросшихся веток (см. статью “Загадка природы – ведьмины метла [27]). В тайге часто можно увидеть деревья, сплошь покрытые разноцветными лоскутками, причем не только старыми, полуистлевшими, но и свежими.

Про обычаи тофаларов приносить жертвы духам писал И. Г. Георги в своей книге “Описание всех в Российском государстве обитающих народов, также их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд и прочих достопримечательностей” (СПб., 1799. Ч. 1-3): “Всяк молится про себя Солнцу и Небесной Тверди с воздыханием и приносит в жертву от убитого медведя и красной дичи голову да сердце, вознося то и другое к солнцу на куске коры; причем просит об удовлетворении его нужд и съедает напоследок жертву. Знатным горам и рекам оказывают они, как и другие сибиряки, почтенье и дарят или жертвуют им, когда к ним приближаются, понемногу табаку, привезенную с собою древесную веточку, лоскуток меха или иную какую дрянцу, причем отвешивают и низкие земные поклоны”.

Несмотря на то, что тофалары были крещены православными миссионерами еще в XVII в., крещение, как в случае и с другими коренными народами Сибири, во многом оставалось формальным. На всей территории Тофаларии даже не было церкви, а со священником они встречались только зимой на суглане. Поэтому представление об основах православной веры у них  было весьма поверхностное. Шаманы (hам), которые всегда находились рядом и хорошо знали нужды тофаларов, пользовались у них большим авторитетом. Ю. П. Штубендорф писал: “Все карагасы крещены и уже в четвертом поколении себя считают православными. При всем старании духовенства, в особенности находящегося на Бирюсинских промыслах священника, религиозные их понятия не развиты… Но в каждом улусе имеется по шаману; из них славился в особенности шаман Удинского улуса” [18, с. 245].

По рассказам тофаларов, шаманы у них были “верховые” и “пешие”. Первые — это те, что шаманили с бубном (дунгур) и колотушкой (орпа). Бубен у них олицетворял либо оленя, либо изюбря, верхом на которых шаман облетал мир во время камлания. Вторые — те, которые не имели бубнов, а шаманили с посохом (hам тайаа). Этот посох имел в верхней части развилку из трех концов, увешанных лентами и колокольчиками. По результату камлания мог быть либо изготовлен особый амулет-оберег (ээрен), который должен висеть в чуме, либо посвящен олень или лошадь какой-либо масти. Коню-ыдыку в гриву и хвост вплетали разноцветные яркие ленточки, а оленюих привязывали к рогам. Каждый шаман делал себе костюм, бубен и колотушку сам. Хоронили шамана на помосте и вместе с ним клали его костюм и атрибуты. По наследству их не передавали. Шаманами становились, как считали тофалары, по открывшемуся дару, передававшемуся по наследству.

Все большие тофаларские шаманы были уничтожены в 1930-е годы при советской власти, в процессе борьбы против религии. С тех пор у тофаларов не было шаманов*. Не произошло пока у них и возрождения православия: на территории расселения тофаларов не было и нет церкви. Традиции православной веры и шаманства были надолго прерваны и выросли новые поколения тофаларов, воспитанные в духе атеизма.

Устное творчество

Из-за своей уникальности, духовная культура тофаларов всегда вызывала огромный научный интерес. Исследователи (Н. Ф. Катанов, Р. А. Шерхунаев, В. И. Рассадин и др.) составили подробные фольклорные записи сказок, легенд. Один Н. Ф. Катанов за месяц, с 10 февраля по 21 марта 1890 года,   успел записать на тофаларском языке 67 песен (536 стихов), 26 устных рассказов, 9 преданий о племени, 9 загадок, 29 сказок, а также многочисленные материалы лингвистического характера. К сожалению, собиратель фольклора не смог собрать большее количество материала по причине “скромных ассигнований” на исследование [6, с. 133]. Николай Федорович приводит ряд имен поэтов, сказителей и знатоков старины. Это сказитель и музыкант Костаяк Хекеевич Ходуганов (1800 г. р., рода Каш), который сообщил название рек Бирюсинкой системы, наименования звезд, поведал обычаи и нравы тофаларов, загадки и загадки-диалоги (тыбызык), песни, анаграммы, сказки.   Сказку “Хозяин воды” можно прочитать в сборниках устных произведений народов Сибири и в сети  Интернет. Николай Покуянович Шарышпанов (1812 г. р., Чогду) много путешествовал по землям Сибири и сообщил собирателю 13 сказок, в том числе “Про злого хана Улузуна”. Её текст содержится в сборнике Сказки народов Сибири. – Новосибирск.: 1956 г.  – С. 110-112. Кыткылык Когатаевич Хонгеек (прим. 1855 г. р., Чогду) знаменитый кузнец и умелый сказочник. Репертуар его произведений широкий и включает разнообразные  сказки, загадки, легенды, предания, устные рассказы. Его сказка “Вечные люди и живая вода” – одна из самых содержательных и важных в тофаларском фольклоре [17, с. 14].

На нашем сайте вы можете ознакомиться с уникальными пословицами и загадкам, собранными носителями тофаларской культуры.

Сказочное творчество тофаларов богато и разнообразно, в нем народ всецело выражает себя, свое мировоззрение. Народ выступает в сказке как художник и философ. Тофаларские народные сказки (улэгэр) не похожи на сказки других народов. Тайга, горы, долины, реки с их многочисленными обитателями живут и дышат в тофаларских сказках свойе особой, присущей только им, напряженной жизнью [17, с. 161].Поскольку главный промысел — охота, то большинство карагасских сказок посвящены диалектической взаимосвязи природы с практической деятельностью человека, так называемые “сказки о животных”. Они рассказывают слушателю о происхождении животных, выявляют  характерные их черты, через образы транслируют важный поучительный смысл, мораль. Природа служит в сказке воспитательной цели – учит побеждать зло в разнообразных его проявлениях. Таковы “Медведь и бурундук”, “Верблюд и пищюха”, “Сохатый и кабарга”, “Хун-кызы”(про медведя и мышь) и др.

Музыкальная культура

В своей устной поэзии тофалары уделяют большое внимание значению искусства слова в жизни, значению красноречия и песнопения, эстетически осмысливают и придают им особую роль [Там же, с. 141]. Тофалары – музыкальный народ, их любимый жанр народной поэзии – песня (тоф. ыр). Она же сама жизнь. Поют тофалары на работе и в свободное время, хором и наедине. Не зря в одной песне поется: 

Что же делать, 

Если не петь песни?

Надо жить,

Напевая песни! 

Как справедливо отметил историк А. С. Маджаров, песня несет в себе ритм, настроение, вектор времени, эпохи. Она соединяет разрозненные факты воедино, дает идею, чувство, связь, «вход» в реальную, живую историю [7, с. 20]. Она рассказывает нам о жизни древнего народа, раскрывает его национальный характер, душу.   Песня –  самовыражение народа, его социальный и художественный портрет [17, с. 20]. 

В каждодневный тяжелый труд песня вносит свой воспитательный и художественно-эстетический смыслы, устремленность к возвышенному: 

Взойдемте мы 

На горы, покрытые лиственницею!

Станемте там играть,

Перекликаясь друг с другом!

Взойдемте мы 

На горы, покрытые кедром!

Будемте там играть,

Идя кучами!

[6, с. 173].

*****

Мне хотелось бы перевалить 

Через высокую гору!

Мне хотелось бы поздороваться

С имеющим крепкую руку!

Мне хотелось бы перебрести 

Через крутобережную речку!

Мне хотелось бы поздороваться со старым человеком!

[Там же, с. 174]

*****

На тофаларской свадьбе каждый гость обязан был спеть песню. Они воспевают верность любви и дружбе: 

Если бы я встретила 

Его в густом лесу

То полюбовалась бы

Его прекрасным лицом!.. [Там же, с. 168]

Б. И. Чернышев записал красивую тофаларскую народную песню о любви:

На горе стоит береза, 

Белая, кудрявая.

Выйди, выйди на крылечко,

Ты, моя чернявая.

В небе месяца подкова

Точно лента в волосах, 

Под заветной березой

Я стою, как на часах.

Приходи, моя хорошая.

Я жду тебя в лесу,

 Раздели со мною ношу – 

Я один любовь несу.

Все могу для чернобровой – 

Я люблю тебя одну,

В небе месяца подкову,

Если хочешь, разогну [19]

*****

А вот строки из песни о гибели таежного кочевника, записанной с выступления  на вечере самодеятельности:

…Прислонясь к дереву в тайге моей,

Ожидаю, когда придет конец жизни моей… [20].

Особенность поэтической традиции особенно наглядно изображена в следующем произведении:

Чекпе сарыг черин сактып,

чечен сарыг мени сактып…

Кодан доруг черин сактып,

Хоор сарыг мени сактып…

Перевод:

Знает и конь родные места,

Любимая вспоминает меня всегда…

Буланый не забывает родное местечко,

Любимая не забывает  меня…

[17, с. 147]

Заметное место в устном творчестве уделено песенному циклу о горькой женской доле:

Отдали они меня

В чужую сторону!

Стали они для меня 

Чужими людьми!

Была у меня тайга

Жестокая и хорошая!

И она стала для меня

Каменистою и острою!

[6, с. 180]

Были и песнопения, воспевающие В. И. Ленина, советскую власть и революцию:

Солнце яркое взошло, – 

Повеселело и ожило кругом.

Пришла Советская власть – 

Свободно и радостно вздохнул народ! 

[17, с. 153].

В тофаларской песне организующей основой служит начальная алитерация звуков, что усиливает выразительность поэтической речи. Она обычно состоит из двух куплетов, с применением образного синтаксического параллелизма.  Тофаларские песни можно увидеть в книге А. К.  Стоянова “Тофаларские народные песни” (Иркутск, 1980) ” и Р. А. Шерхунаева “Сказки и сказочники Тофаларии” (Кызыл, 1977). 

Устойчивым жанром является песенное благословление алгыш, обращенное к людям, природе или богам. Песнями сопровождаются ежегодные игрища ойен, свадебный обряд той, охотничий праздник аннын той. Особое место занимают шаманские песни хам ыры, в которых вокальное интонирование сопровождалось звучанием бубна и металлических подвесок-погремушек. Эпические жанры не сохранились в живой традиции, раньше некоторые сказания – улегеры – пелись в специфической горловой манере – аьлханыр [16, с. 324]. 

Тофалары издревле имели свои музыкальные инструменты: чаттыган (шестиструнная щипковая цитра с кожаной декой), чарты хобус (трехструнная щипковая лютня, корпус долбленый из цельного куска ели), хобус чуме, или хурэ (двухструнная смычковая коробчатая либо трубчатая пиколютня), шоор (флейта из трубчатого растения хоормак с наружной щелью, иногда тремя пальцевыми отверстиями), темир хобус (дуговой металлический варган, использующийся для женского музицирования), ча (охотничий лук для мужского камерно-интимного музицирования, на котором играли пальцем или стрелой, держа один конец древка в зубах). Все струнные инструменты использовались для аккомпанемента эпосу или лирическим песням. В современной фольклорной традиции употребляются русские народные инструменты баллайха (балалайка), мандуурха (трех-четырехструнная смычковая лютня), талъяанха (тальянка ). Широко представлены танцы. Популярен хоровод, наподобие бурятского Ёхора. В настоящее время тофаларский музыкальный фольклор исследуется в Новосибирской государственной консерватории Н.М. Скворцовой. 

Календарь

Хозяйственная деятельность и быт тофаларов велись по календарю. Год состоял из 13 месяцев, по четыре недели каждый. В основе названия каждого месяца лежат характерные черты  сезонных изменений в природе и хозяйственной деятельности человека. Ю. П. Штубендорф записал материал непосредственно из уст тофаларов в первой половине XIX в.: 

Шомрай (примерно – от 7 мая по 4 июня), от слова шомръ = мелкая трава. 

Дозарай (от 7 июня по 2 июля). Дозоръ = кора; время, когда снимается березовая кора, береста, для летних юрт. 

Айкыслай (со 2 по 30 июля). Ай – сарана, кыселъ = красно. Время, когда сарана красна, т. е. цветет. 

Айнарай (с 30 июля по 27 августа). Наръ = копать; время, когда копается сарана. 

Эптынхай (с 27 августа по 24 сентября). Эптынъ = большой молоток, которым колотят кедровник, вследствие чего падают вниз созревшие шишки с орехами. 

Джаррытерай (с 24 сентября по 28 октября). Джаръ = бык оленя, ыттеръ = бегаться. Время, когда олени бегаются. 

Кыштерай (с 22 октября по 19 ноября). Кышъ = соболь, теръ = ловить; время, когда начинается соболий промысел. 

Ырглерай (с 19 ноября по 17 декабря). Ырглеръ = дневка. Вследствие коротких дней, дневки продолжительны. 

Соогай (с 17 декабря по 15 января). Соогъ = мороз; время морозов.

Уллуссоогай (с 15 января по 12 февраля). Улуссъ =  большой; время самых сильных морозов. 

Хругоогъ (с 12 февраля по 12 марта) = зверя на лыжах гнать. В это время по снегу рыхлому, но глубокому, промышляют на лыжах изюбров и лосей. 

Торбытай (с 12 марта по 9 апреля) – в это время снег становится вязким. 

Ытталларай (с 9 апреля по 7 мая) — “собаками зверя гнать”. В это время промышляют зверя собаками, по осевшему снегу, “насту”, который ночью на поверхности замерзает, лоси же и изюбри в нем вязнут” [18, с. 241-242].

Библиографический список:

Книжные издания

1. Баскаков Н.А. Введение в изучение тюркских языков. М., 1969. – 383 с.

2. Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; Л., 1950. Т. I—III.

3. Вайнштейн С.И. Тувинцы-тоджинцы: Историко-этнографические очерки. М., 1961. 217 с

4. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. // Тр. ин-та этнографии. Нов. серия. Т. 55. – 1960. – С. 252, 254

5. Жуковская H. Л.., Орешкина М.В., Рассадин В.И. Сойотский язык // Языки народов России. Красная книга: Энциклопедический словарь-справочник. М.: Academia, 2002. С. 164-170.

6. Катанов Н. Ф. Поездка к карагасам в 1890 году // Зап. ИРГО по отд. этнографии. СПб., 1891. Т. XVII, вып. 2. С. 133-230.

7. Маджаров     А. С. Мелодии моей души. 2–е изд. испр. и     доп. – Иркутск: Оттиск, 2019. – С.20. – 337 

8. Мельникова Л. В. Тофы: Историко-этнографический очерк. Иркутск, 1994. 304 с.

9. Радлов В. В. Из Сибири: Страницы дневника. М., 1989.

10. Рассадин В. И. Фонетика и лексика тофаларского языка. – Улан-Удэ, 1971. – 250. – С. 8-9

11. Рассадин В. И . Этапы истории тофаларов по языковым данным // Происхождение аборигенов Сибири и их языков // Матер, межвуз. конф., 11-13 мая 1969 г. Томск, 1969. С. 34-37.

12. Рассадин В. И. Тофаларский язык и его место в системе тюркских языков. Автореф. докт. дис. М., 1982. 34 с

13. Рассадин В. И. Фонетика и лексика тофаларского языка. Улан-Удэ, 1971. 250 с. 

14. Рассадин И. В. Формирование тофаларского этноса // Вестник Бурятского научного центра СО РАН // Этнография – 2022. – № 2. – С. 112

15. Рассадин В.И. Легенды, сказки и песни седого Саяна // Тофаларский фольклор. Иркутск, 1996. – 249 с.

16. Тюркские народы Восточной Сибири / отв. ред. Д.А. Функ, Н.А. Алексеев ; [сост. Д.А. Функ]; Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН . – М. : Наука, 2008. – 422 с. –  (Народы и культуры). – ISBN 978-5-02-035988-8 (в пер.).  

17. Шерхунаев Р. А. Сказки и сказочники Тофаларии. 2-е изд. Кызыл, 1977. – 320 с.

18. Штубендорф Ю. П. О карагассах // Вестн. ИРГО. 1854. Ч. 12, отд. 2. С. 229-246. 

Газеты

     19. Комсомольская правда, от 1 ноября 1957

      20. Красная Тофалария, от 1 апреля 1944

Сайты

     21. Всероссийская перепись населения 2002 // сайт – URL: www.perepis2002.ru

     22. Страна Тофалария – серия работ Овчинникова Ивана Андреевича // URL: https://tofalaria-country.ru/portfolio/tofalaria  

     23. Тофалария: затерянный мир – Sonik — КОНТ // URL: https://cont.ws/@sonikx/763728 

     24. Карта Тофаларии // URL: http://www.etnografia.ru/aborigen/1_tofa/land/map.htm

    25. Тофаларские сказки с иллюстрациями Бориса Лапшина // URL: https://zen.yandex.ru/media/tofalarskie-skazki-s-illiustraciiami-borisa-lapshina

     26. Tofalaria – Тофалария — Википедия (wikipedia.org)

     27. Загадка природы – ведьмины мётла. Обсуждение на LiveInternet – Российский Сервис Онлайн-Дневников